на главную

назад

далее

Четвертый месяц День 1 Сегодня без предупреждения Она начала кормить меня с ложки. В конце обеда я только собирался было немножко пописать, как вдруг в рот ко мне протиснулось нечто пластмассовое. Ложка. Все ясно. Она опять читала книгу. Наверняка там сказано, что после трёх месяцев ребенку пора давать твердую пищу. Что Она и сделала — день в день. Она понимает все слишком буквально. Неприятным сюрпризом для меня оказалось то, что ее план до некоторой степени удался. Воспользовавшись моим удивленным замешательством, Она исхитрилась и пропихнула в меня какую-то гадость. Я пытался вытолкнуть ложку из рта, но оплошал и нечаянно проглотил содержимое. Ух! Ну и мерзкие шуточки! День 2 В ответ на свою мерзкую шутку Она получила еще большую гадость. Ей пришлось возиться с первым после твердой пищи подгузником. День 3 Я, конечно, стараюсь противостоять кормлению с ложки, но, кажется, как ни странно, начинаю сдаваться. Честно говоря, есть твердую пищу довольно приятно. Дело не в том, какова она на вкус (она совершенно безвкусная). Дело в консистенции. Достаточно один раз ощутить в желудке нечто основательное, и молоко кажется бесплотным, как воздух. Но Она ничего не должна знать. Чего доброго, возомнит, что начинает выигрывать. День 4 Только сейчас начинаю понимать, какие преимущества дает еда с ложки. Конечно, когда сосешь молоко, плеваться, срыгивать и пачкать пеленки тоже приятно, но это не идет ни в какое сравнение с прелестями твердой пищи. Родительская одежда, ковры, мебель, обои, сиденья в машине и даже (что особенно радует) кот уже испытали это на себе. Передо мной открываются поистине безграничные горизонты. И волосы начали отрастать. День 6 Опять воскресенье, и опять мы ходили в церковь. По-моему, родители вошли во вкус. По крайней мере, они стали действовать почти в унисон с толпой и пару раз сказали что-то к месту. Да и викарий, кажется, считает, что после трех воскресных посещений их уже можно назвать постоянными прихожанами. По окончании службы он поздоровался с родителями за руку и сообщил, что в ближайшие три недели обязательно меня окрестит. Это мне совсем не нравится. Днем пришли Его родители. Меня ждал еще один неприятный сюрприз. После обеда Его мамаша вдруг полезла в сумку и извлекла из нее белую кружевную рубашку, ужасно, расфуфыристую. — Это наша семейная реликвия, — гордо сказала она. — В ней крестили тебя, дорогой, и твоего отца, и дедушку, и прадедушку. Вы, конечно, наденете ее нашему малышу в этот праздничный день? Да я лучше в гроб улягусь в этой тряпке. День 8 Кормление с ложечки, как оказалось, тоже имеет неприятные стороны. Я понял это сегодня, когда увидел новый слюнявчик. Не тот, вроде полотенца, к которому я привык. Этот новый сделан из жесткой пластмассы, а внизу у него что-то вроде кармана — наверное, туда должна падать выплюнутая мной гадость. Она попыталась нацепить на меня эту штуку, и я, конечно же, заорал. Но Она была непреклонна и в конце концов добилась своего: надела на меня эту удавку и застегнула на шее сзади. Не внимая воплям, Она стала меня кормить. Я выплевывал все, что сумело попасть в рот, крутил головой и пытался перевернуть проклятую штуку на спину. Напрасный труд! Чертов слюнявчик держался ужасно крепко, и все усилия привели только к тому, что мне стало казаться, будто меня гильотинируют. У меня нехорошее предчувствие. Кажется, Она выиграет этот раунд. День 13 Опять воскресенье, но в церковь мы не пошли. Это радует. Может быть, викарий еще передумает. На этот раз в гости пришли Ее родители. (Мои по-прежнему проявляют тактичность и стараются не сталкивать бабушек-дедушек.) После обеда Ее мамаша полезла к себе в сумку и вытащила оттуда белую кружевную сорочку. — Это наша семейная реликвия, — сказала она. — В ней крестили тебя, дорогая, и… Не будем повторяться. Моей мамаше пришлось долго заверять ее, что на крестины мне наденут именно эту рубашку, и никакую другую. При ближайшем рассмотрении оказалось, что она еще расфуфыристее, чем та, первая. Придется мне подналечь на еду. Надеюсь сделать рывок и как следует подрасти за эти две недели. Тогда обе расфуфыристые тряпки не полезут мне даже на нос. День 14 Новая блестящая идея пришла мне в голову. И как раз насчет головы. Когда я облысел, Она все равно каждый вечер намыливала мне череп с редкостным упорством, чем внушила непреодолимое отвращение к мытью волос. Сейчас я снова оброс, но не вижу причины менять отношение к этой мерзкой процедуре. День 16 А Она не так уж проста. Я уже приготовился к ежевечерней битве за голову — вопли, брызги. Она бьется как рыба об лед, и наконец впадает в отчаяние. Но сегодня Она не пошла на конфронтацию. Помыла все, кроме головы. Ага, ясно. Она опять читала книгу. Наверняка там есть глава о детской психологии. День 17 Вчерашняя история повторилась. Она даже не коснулась моей головы. Она явно что-то замышляет. Подождем. Если Она решила вообще никогда не мыть мне голову, можно переключиться на другие части тела. И лучше всего — на гениталии. Она и так моет их с некоторым смущением. Попробую-ка я кричать каждый раз, когда она коснется этой области. Наверняка у Нее разовьется комплекс. День 18 Попробовал. Полный успех. Ее лицо приняло обычное в таких случаях безумное выражение, и Она побежала за книжкой. Надеюсь, там есть глава о сексуальных расстройствах. День 19 Усиленно питаюсь. Дата крестин пока не установлена. День 20 Воскресенье. Мы опять не пошли в церковь. Все бы хорошо, но вот незадача: после обеда позвонил викарий. Свершилось. Крестины уже точно будут через неделю. День 21 Сосредоточенно поглощаю горы еды. День 23 Продолжаю в том же духе. Твердая пища лезет уже из ушей. Как, впрочем, и из обычных мест. День 24 Вечером у них вышел спор, в чьей рубашке я в воскресенье буду креститься. Он сказал, что их сорочка — настоящая семейная реликвия, что вот уже десять поколений… Вот именно, сказала Она, это сразу заметно, зато у тех, кто покупал Ее семейную реликвию, по крайней мере, не совсем отсутствовал вкус… Боже, какая чушь! Но мы не будем их слушать. Будем есть и расти. День 25 Утром, как только Он ушел на работу, Она вытащила из комода свою семейную сорочку и хотела было устроить примерку. И ничего у Нее не вышло. Не без моей помощи, конечно. Она ужасно расстроилась и проплакала весь день. Вечером Он пришел с работы и не обращая внимания на Ее слезы, опрометью бросился наверх за своей реликвией. Увы! Ему тоже не повезло. Класс! Моя система опять сработала День 26 Ох уж эти родители! Утром они объездили все магазины и купили мне новую кружевную сорочку. Такую расфуфыристую, что две прежние по сравнению с ней просто рубища. День 27 Крестины. Над всеми моими чувствами возобладало одно — стыд. Поставьте себя на мое место. Какой позор! На глазах у всех в этом расфуфыристом кошмаре не менее расфуфыренный тип щедро поливает тебя водой. Я, конечно, могу рассказать все по порядку, но… нет слов, нет слов… Я и представить себе не мог, сколько у них родственников! Я просто подавлен. Оказывается, я как две капли воды похож на всех вместе и каждого в отдельности. Хочу знать только одно. С какого возраста можно официально менять имя? Пятый месяц День 5 Должен признаться, Она все-таки довольно милая женщина. Бедняжка так старается, так хочет сделать мою жизнь поинтересней. Правда, это Ей редко удается. У нас совершенно разное мироощущение. Взять, к примеру, то, чем Она меня кормит. Не грудное молоко, конечно, а то, что с ложечки — порошковые каши и пюре из баночек. Порошок для каш Она берет из коробок и растворяет в молоке. На баночках разные наклейки: «Яйцо с картофелем», «Печень с капустой», «Бекон с черносливом» и тому подобное. Очень трогательно — Она убеждена, что у меня уже есть любимые блюда. — А сейчас покушаем вкусненькую ветчину с горошком, да, зайчик? — и запихивает мне в рот ложку вязкой светло-коричневой массы. — А вот апельсинчики со смородиной, кушай, зайчик, — и я уворачиваюсь от очередной ложки. — О, скорее ам-ам, это наше любимое — барашек с овощами, — воркует Она, открывая новую баночку. Ей никогда не понять, что все эти смеси АБСОЛЮТНО ОДИНАКОВЫ НА ВКУС. Неважно, что там написано. Будь то хоть «окорок с ананасом», или «оленина с картофельными чипсами», или «роллмопсы с сыром бри». Для меня это просто липкий размоченный картон. То же самое можно сказать и о кашах. Не могу понять, почему принято есть содержимое, если можно начать прямо с картонной коробки? День 9 — Меня кое-что беспокоит относительно малыша, — сказала Она Ему вечером. — Его умение общаться. Ясненько. Ох, нам хорошо известно, откуда берутся эти мысли. Она опять читала книжку. — Да что ты? — вяло отозвался Он. — По-моему, с этим все в порядке. ("Господи! Можешь ты хоть на минуту перестать болтать об этом ребенке? У меня был тяжелый день. Все, что мне нужно, это хорошая порция виски и, может быть, потом — немного ни к чему не обязывающего секса. Зачем мне ваше «умение общаться»! — вот что Он хотел сказать на самом деле.) Из Ее книжных речей я понял, что предмет беспокойств — мои отношения с людьми, с окружающим миром, и даже — Боже избави! — с другими детьми. С самого начала эта книга приносила одни неприятности. На этот раз Она вдохновилась безумной идеей, что дети, которые с первых дней жизни общаются с себе подобными, в будущем быстрее найдут общий язык с людьми. Они якобы легче завязывают прочные дружеские отношения и строят самые крепкие семьи. А в конце концов обязательно становятся столпами современной индустрии, мировыми судьями, а также лауреатами Нобелевской премии. Господи Боже ты мой! К счастью, сегодня этот вопрос больше не обсуждался. Он очень вовремя включил телевизор. Но я Ее знаю. Уж если что пришло Ей в голову, то это всерьез и надолго. День 11 Пока все тихо. День 13 Все еще ничего не случилось. Но не будем терять бдительность. Стоит только ненадолго расслабиться, как Она сделает самый коварный ход. День 14 И я был прав. Утром Она посадила меня в машину и повезла в неизвестном направлении. Всю дорогу пыталась заговорить мне зубы и болтала всякую чушь типа: «Сегодня у нас будет веселый-веселый день, да, зайчик?» И… Что я вам говорил? Она привезла меня в странный дом, где перед моими изумленными глазами предстало с полдюжины орущих младенцев. Я поспешил высказать свое отношение к происходящему: дико завопил и намочил штаны. Но увы. Она уже привыкла к этим штучкам и просто автоматически меня переодела. Я орал, не замолкая ни на минуту, но Она все равно положила меня на ковер, и я оказался один среди этих ужасных младенцев. До чего же неоригинальные существа! Казалось, они способны только кричать и пачкать штанишки. Я сразу заметил настораживающую деталь: мамаш в комнате значительно меньше, чем младенцев. Очень подозрительно. Но прозвучавшее слово «универмаг» сразу открыло мне всю низость их дьявольской затеи. Эти мамаши! Они просто хотят проводить время В СВОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ! По большому счету им глубоко плевать на наше «умение общаться». Только бы избавиться от своих отпрысков и вволю нашататься по злачным местам универмага «Сэйнсбери». Ну-ну. Может, кто другой и пал жертвой этого вопиющего обмана, но, конечно, не я. Стоило Ей только повернуться к двери — и я зашелся в душераздирающем вопле. Она все же нетвердыми шагами двинулась к выходу, но тут я применил новую хитрость, которую наедине с собой разрабатывал уже давно. Это новый, усовершенствованный вид плача. Кричать нужно не переставая, а главное — постараться не делать вдохов, и тогда лицо очень быстро приобретает мертвенно-лиловый оттенок. Сработало. Она схватила меня, пыталась успокоить, но безуспешно. Быстро капитулировала и собралась домой. Вокруг нас столпились мамаши. Все они высказывали предположения, что же со мной может быть, и наконец сошлись на том, что меня, скорее всего, пучит. Это радует. Конечно, не ново, но газы и колики прекрасно оправдывали мое поведение в эти четыре месяца. Зачем же менять формулу успеха? Одна мамаша, правда, предположила интригующую вещь. Поскольку во время криков я прижимал руки ко рту (чтобы лучше продемонстрировать степень своих страданий), она подумала, что у меня, может быть, режутся зубки. Кажется, уже пора, сказала она. Это не приходило мне в голову. Прекрасная мысль. Возможностей куда больше, чем у приевшихся колик. И неограниченных, добавим. Ведь если младенца мучают газы, достаточно проделать привычную процедуру: взять на руки, успокоить, похлопать по спинке и — ничего не попишешь, организм работает как часы — последует отрыжка. То есть прощай веселье и снова в кровать. Не то, когда режутся зубки. Конец развлечениям может положить только появление зуба, а на это уйдет уйма времени. Да, решено. Завязываю с коликами и газами. Переключаюсь на зубки. Наверняка именно из-за них Она сегодня забрала меня домой. Десять минут крика с лиловым лицом, рука во рту — и Она признала свое полное поражение. День 15 Я думал, после вчерашнего Она правильно оценит ситуацию и оставит дурацкую затею с умением общаться. Но не тут-то было. У Нее хватило наглости опять проделать эту гадость. Нечего и говорить, что стоило Ей снова положить меня на ковер к маленьким чудовищам, как я выдал полную программу: лиловое лицо, удушье, зубы и так далее. Но двадцать минут Она все же продержалась. Только после этого мы отправились домой. Ее порог выносливости растет, и меня это тревожит. День 16 Она ужасно упрямая. Опять отвезла меня в это проклятое место. И продемонстрировала неожиданные стороны своего характера. Она оставила меня! Да, взяла и оставила! Плюхнула на пол посреди одинаковых существ и, не обращая внимания на комплекс зубных симптомов, хладнокровно заявила: — Я иду в «Сэйнсбери». Не беспокойтесь, как только я выйду, эти крики прекратятся. Я, конечно, доказал, что Она ошиблась. Я орал все время, пока Ее не было, орал, когда Она вбежала и схватила меня на руки. Я проорал всю дорогу домой. Кроме того, я ухитрился срыгнуть (да еще как!) на одну из мамаш и классически изгадил свитер другой, когда та по неосторожности решила поменять мне подгузник. Но я все равно до сих пор не могу прийти в себя. Какая бессердечность! Я этого так не оставлю. День 19 Она неисправима. Она опять оставила меня среди монстров — и ушла! Мало того, Она отправилась даже не в «Сэйнсбери». (Я понимаю, иногда Ей действительно необходимо наведываться в универмаг — прикупить баночек с размоченным картоном, подгузников и прочих вещей для меня.) Но на этот раз Ее наглость дошла прямо-таки до бесстыдства. Она, видите ли, захотела подстричься! А это уж точно не для меня. Даже наоборот. Чем меньше волос, тем хуже. За что мне теперь дергать? И размазывать кашу практически не на чем. Надо срочно менять тактику. День 20 Она становится все легкомысленней. Утром оставила меня в яслях и ушла, даже не оглянувшись. Вернувшись и выслушав полный отчет о моих безутешных страданиях, Она отмахнулась со словами: — Он просто валяет дурака. Скоро привыкнет. Ну что ж, насчет первого Он